Не надо, Азриэлла! - Страница 23

— Американцы, как всегда, хотят с нас поиметь, — деловито продолжил водитель. Он отключил звук и взялся разъяснять обстановку: — Правильно делают, кто бежит. Отхватил, значит, не сегодня завтра могут отнять. У казахов, хохлов и китайцев наши карточки тоже в ходу. Если перечислить в ихнем банке на другой счёт, то, считай, отмыл. Продумано всё. Эй, козёл, че ты жмёшься?! Дорога узкая или летать не умеешь?!!

Машину тряхнуло. Слева и справа к такси словно прилипли два белых легковых аэро. На языке оперативных сотрудников этот приём назывался «тиски». Зажатый таким образом аэромобиль становился беспомощным. Управлять нельзя, выпрыгнуть тоже нельзя. Поимка прошла успешно. Слегка помятую жёлтую капсулу спустили в небольшой тихий дворик. Водителем никто не интересовался. Забрали Крышкина. Он закатывал глаза и хватал ртом воздух. Обыскали, отняли паспорт и усадили к себе.

— Кто вы? — спросил он, озираясь по сторонам.

— Не догадываешься?

— Нет!

— В конторе объяснят.

— Понял теперь, какую кашу заварил, Никифор Петрович? — Полковник службы госбезопасности Карпенко, высокий худой мужчина в коричневом пиджаке, внимательно смотрел на задержанного. — Это тебе не видеопиратство, а подрыв государственной власти с далеко идущими последствиями. Осознал?

Пленник вскочил, вытянулся по струнке и, густо покраснев, крикнул:

— Осознал!

— Сядь, я тебя умоляю, Петрович… Зачем же ты его в подвал послал, а?

— Виноват!

— За-чем? — Полковник не сводил глаз с допрашиваемого.

В ответ тишина и лысеющая макушка, покрывшаяся пятнами. Карпенко перевёл всепонимающий взор на телефон и кого-то набрал. Включилась громкая связь.

— Владимир Николаевич, это Карпенко.

— Докладывай.

— Да вот гражданин Крышкин тут у меня в гостях, признаётся чистосердечно, но ничего поделать, так сказать, не может. Что мы делать с ним будем? Может, сразу в Москву, пускай у тамошних голова болит? Мы своё дело сделали — причину нашли, человека задержали…

— И я не вижу смысла с ним маяться, отправляйте вечерним рейсом в Москву.

— Ну во-от, — удовлетворённо протянул Карпенко, расплываясь в улыбке. — Приятно было познакомиться, Никифор Петрович.

— С семьёй-то проститься можно? — всхлипнул «главный злодей месяца».

Сотрудник органов что-то прикинул и кивнул:

— Говорите номер, я наберу.

Крышкин назвал сотовый жены. Общение проходило в режиме громкой связи:

— Пупсик?

— Ты куда делся? Я чё-то не поняла, родной! Карпенко ухмыльнулся и вопросительно взглянул на

вспотевшего в сотый раз пленника.

— Пуп-сик, ты только не ворчи, я должен тебе кое-что сказать…

— Нет, это я должна тебе кое-что сказать, дорогой! — Изъяснялась она, как всегда, резко.

— Я должен уехать в Москву, так надо, я потом всё объясню, не хотелось бы тебя заранее расстраивать… Может быть, ты даже догадываешься… — Крышкин с трудом подбирал'слова, выпрашивая подсказку у скучного полковника.

— Я прекрасно всё знаю, по телевизору уже показывали, — сказали из динамика более спокойным голосом. Карпенко напрягся. — Что ж, дорогой, похоже, тебе повезло впервые в жизни, нам всем наконец-то по-настоящему повезло!

— О чём она? — не выдержал Карпенко, вклиниваясь в разговор. — Что вы видели, гражданка, по какому каналу?

— Ха! Канал судебных новостей, разумеется! Полчаса назад решением областного суда Никифор Петрович Крышкин признан недееспособным!

— Пупсик! — взвизгнул государственный преступник, хватаясь за голову.

— Над ним установлена опека и сумма ежемесячного содержания три тысячи кредитов…

Карпенко крякнул.

— …опекуном назначена конечно же я… Никифор Петрович превратился в два огромных

краснеющих уха.

— …из средств Министерства обороны… Карпенко поправил пиджак.

— …другим решением в мою личную собственность передано всё федеральное имущество, расположенное на территории города. Вот умора! Теперь я могу пойти в налоговую, к фээсбэшникам, военным и затребовать с них аренду! Ха-ха-ха! Соседка Таня позеленеет. Ты хоть слушаешь меня?

— Мы вас внимательно слушаем, — ответил за всех Карпенко.

— Но самое главное…

— Не томи, родная! — Крышкин вцепился в столешницу так, словно только по ней можно было выкарабкаться из абсурда.

Громкоговоритель всхлипнул.

— Ах! — вздохнул динамик, Любовь Потаповна плакала. — И самое главное, о чём должна знать страна. Уй, я готова разрыдаться… Временно исполняющим обязанности президента на период отсутствия отбывшего на Алтай главы государства назначен… Ой, я сама в это почти не верю, но сегодня объявлено решение Конституционного суда, дорогой, а это, знаешь ли, не рецепт шарлотки… Сегодня временно исполняющим обязанности президента… назначен… Катюшкин жених и, я думаю, практически наш единственный сын — Рубен-чик… — Прошептав имя будущего зятя, Любовь Потаповна ушла в такой счастливый, всепоглощающий плач, что Карпенко не выдержал и выключил телефон.

— Что мне делать, товарищ полковник? — совсем растерялся пленник, удерживая столешницу, словно падающее дерево. — Мне ведь теперь всё равно. В её глазах я и раньше не был дееспособным, но теперь станет ещё хуже.

— Лучше не будет, я людей по голосу раскусываю. — В словах следователя сквозило участие. — Слушай, Петрович, скажу тебе по секрету, у меня этот бардак уже вот здесь, вот здесь и вот здесь. Ни минуты покоя! Подожди, начальство звонит. Да, Владимир Николаевич!